В самом обычном доме (в Денисовском переулке в Москве, например) мы встретили не только уютные, тонко дифференцированные интерьеры с потолками разной высоты, прекрасные паркеты, шесть (!) типов дверей (в зависимости от степени парадности помещения). Даже карнизы, наличники дверей и окон были хоть и однотипные, но разные, и тонко следовали за общим масштабом комнат.

Парадные двери зала были, разумеется, все одинаковые, но те, которые вели в коридор, скрывали проем половинной высоты, выше шла стена антресолей (этот прием встречается буквально в каждом доме, имеющем антресоли).

Интересно, как умело был сбит масштаб этих больших парадных дверей, чтобы они не казались чужеродными скромному дому. Решительно, если говорить о качестве архитектуры, подобные дома были ничем не хуже дворцов.

Связь с XVIII веком, столь заметная в маленьких домах, во дворцах совершенно очевидна, ибо назначение их осталось тем же. Много значила и личная преемственность: московские дома, например, после пожара восстанавливали те же люди, которые строили их в XVIII веке. Многие владельцы думали не столько о моде, сколько о том, чтобы дом напоминал прежний. Эта связь поддерживалась и старыми вещами, которые любили. Такие вещи даже новенькому с иголочки интерьеру придавали историческую перспективу.

Но тонкая дифференциация комнат прежних дворцов с их маленькими кабинетиками, столь контрастными огромным залам и гостиным, была, по-видимому, уже непонятна и не нужна. При восстановлении такие кабинетики сливали с соседними комнатами, и есть поэтому в анфиладах дворцов начала XIX века какая-то монотонность.

Обстановка комнат этого времени известна нам уже не только по описям, но и по многочисленным изображениям. Даже в маленьких домах поражает «не забарахленность» комнат, их ясная, чисто архитектурная организация.

Расстановка мебели, развеска картин таковы, что «зоны действия» их, т. е. то пространство, на которое распространяется их художественная активность, не пересекались. От этого выигрывали и интерьер, и мебель. В облике комнат была какая-то умышленная сдержанность, совершенно отсутствовало то, что позже называли «купеческим шиком».