Англия была единственной европейской страной, где рококо сосредоточилось в области прикладного искусства и было сознательно отвергнуто архитекторами. Период с 1715-го по 1760-е годы характеризуется отрицанием позднебарочного стиля Рена, Вэнбру и Хоксмора и возрождением архитектурных принципов Андреа Палладио, идеи которого веком раньше уже нашли здесь благодатную почву в творчестве Иниго Джонса.

Неприязнь к иностранным модам в искусстве (которые насаждала династия Стюартов) заставляла вигов во втором поколении искать идеал «совершенного», «классического» стиля, без всякого привкуса барокко; воплощением этого идеала казалась им та переработка, которой Иниго Джонс подверг Палладио.

Хронологически английское палладианство точно совпадает с эпохой рококо; и здесь, как и в искусстве рококо, фундаментальную роль в развитии и распространении стиля сыграли гравированные увражи. В 1715 году вышел первый том издания «Vitruvius Britannicus» («Британский Витрувий»), составленного и гравировавшегося шотландским архитектором Колином Кэмпбеллом, и перевод «Четырех книг» Палладио, сделанный Николасом Дубойсом с гравюрами Джакомо Леони.

Тогда же на родину вернулся Ричард Бойл, лорд Берлингтон (1694—1753), изучивший в Италии архитектуру Палладио и собравший великолепную коллекцию его собственноручных рисунков,— что сделало этого необыкновенного человека ключевой фигурой в развитии английской архитектуры XVIII века.

Он покровительствовал Кэмпбеллу и Уильяму Кенту — второстепенному живописцу, но первоклассному мастеру интерьера. Точно определить вклад каждого из них троих в формирование палладианского интерьера невозможно, но, по всей вероятности, наибольшее влияние и распространение имела художественная концепция Кента.

В знаменитом послании лорду Берлингтону 1731 года Александр Поуп подытожил новый вкус к классической мере, быстро сменявшей экстравагантность барокко:

Переделка, которую осуществил Кэмпбелл в лондонском доме лорда Берлингтона на Пиккадилли, стала образцом нового стиля дворцов знати; для родственницы Берлингтона, леди Изабеллы Финч, интерьеры дома на Беркли-сквер были отделаны Кентом.

Кент много заимствовал у Иниго Джонса, особенно для декорации каминов; в 1727 году он опубликовал книгу «Проекты Иниго Джонса». Гостиная леди Финч воплотила в себе первые итоги становления палладианскс стиля в Англии, вобрав в себя ряд характерных черт, идущих от самого Палладио и Джонса. Как правило, стены, затянутые шелком или бархатом, расчленялись просторными дверными проемами и окнами, над которыми возвышались массивные потолочные карнизы и кессонированные своды (как на Беркли-сквере и в Холкем-холле).

Деревянные части обычно окрашивались в бледные тона с золотом, что в сочетании с темными обоями, на которых висели картины, создавало роскошное, но в то же время спокойное и сдержанное впечатление. В некоторых интерьерах (таких, как Зеленая спальня в Хотоне) пол и двери темного дерева выделяются на фоне шпалер, и все это оттеняется сияющей белым с золотом лепниной; к этому надо добавить большую, заключенную в круглое поле роспись на потолке.

Кровать с мотивом огромной двойной раковины, вписанной в разорванный фронтон, воплощает «монументальную» трактовку, которую Кент придавал мебели. Мебель, выполненная по его эскизам, наполняла многие интерьеры того времени. Чисто архитектурные элементы — такие, как трехчастное венецианское окно, «серлиана»,— часто определяют собой звучание палладианского интерьера (как в Чизик-хаузе).

Если французское рококо в своем деликатном подходе к декорации, не использующем архитектурные средства, отражало изощренную изысканность парижской городской жизни, то английское палладианство наилучшим образом выражает строй жизни земельной аристократии, дворцы которой строились в родовых деревенских поместьях.

В большей степени, чем барокко, палладианство позволяло упрощения, делавшие его применимым и в весьма скромных зданиях. Публикации того времени заключали в себе целый арсенал проектов и образцов для архитекторов, работавших в провинции. Ясное представление о самих источниках стиля наряду с книгой Кента давали изданные Берлингтоном «Древние сооружения» («Fabbriche anti- che»), где были воспроизведены рисунки Палладио.

Сам Кент был введен в палладианский «пантеон» Джоном Варди в книге 1744 года «Проекты Иниго Джонса и Уильяма Кента». С какой легкостью этот стиль мог применяться к очень скромным возможностям, показывает созданный Кентом около 1738 года интерьер Расписной гостиной в Раушем-хаузе (графство Оксфордшир).

Кент применил здесь простые деревянные панели и двери с прямыми антаблементами; декоративным центром композиции является мраморный камин с резными позолоченными украшениями; потолок расписан едва ли не лучшими гротесками Кента; по его эскизам создавалась и мебель. Этот тип интерьера пришелся очень по вкусу в Англии.

Здесь просто и гармонично соединилась национальная традиция отделанных деревом стен и простота классического языка. Сюда идеально вписывались пейзажи и портреты, столь характерные для английской живописи того времени. Здесь надо было бы заметить, что, если не брать в расчет мебели Кента, элегантно отделанной тонкой резьбой с позолотой, большинство известных интерьеров того времени заполнялись мебелью эпохи барокко.

Парадные помещения (такие, как галерея в Коршем-корт в Уилтшире) часто служили главным образом для показа художественных коллекций владельцев, ибо увлечение итальянскими мастерами превратилось в своеобразную манию в эпоху так называемых Grand tour.

Строгий палладианский интерьер создавал наилучшую обстановку для показа живописных шедевров; здесь достигалось единственное в своем роде равновесие декорации, как правило сосредоточенной в функциональных точках, таких, как двери, окна, камины, и живописных полотен в великолепных рамах, занимающих плоскости стен от карниза до уровня спинок стульев, размещенных согласно форме и размеру.

В лучших ансамблях уже заметен прием контраста помещений по форме и отделке, позже оцененный Р. Адамом (см. гл. 6). Так в Холкэме чередуются комнаты, затянутые да мастом. на котором висят картины, и помещения, отделанные расписной лепниной, артикулированные нишами для скульптуры.

Этого стиля продолжало придерживаться еще одно поколение архитекторов (Роберт Тейлор, Джон Карр, Джеймс Пейн), но ему уже не удалось добиться того великолепия архитектуры, которое было достигнуто в эпоху таких заказчиков и меценатов, как Берлингтон. Роберт Уолпол, Коук из Норфолка.

Стиль рококо как таковой в Англии распространился в основном в мебели, хотя спорадически применялся и в интерьерах — при этом заимствование не было глубоким, касалось главным образом внешних приемов декора. Преимуществом этого декора в данном случае было то, что он мог налагаться на любую готовую основу — часто, впрочем, это давало довольно причудливые результаты.

Контакты с континентальным рококо шли в основном через эскизы мебели и тому подобные гравированные образцы; прославленные мастера рококо из других стран в Англии не работали. Заказы иностранным художникам (исключая живописцев — Пел- легрини или Себастьяно Риччи) вообще делались редко; можно упомянуть только эскизы серебра, выполненные Месонье для герцога Кингстона.

«Спутник джентльменов или тех, кто строит» Уильяма Джонса, вышедший в 1739 году, показывает, что к тому времени стиль рококо еще не был здесь полностью усвоен; характерно, что Льюк Лайт- фут — резчик, создавший наиболее убедительный декор в стиле рококо (в Клэйдон-хаузе, Бакингемшир,— остается пока еще весьма неясной фигурой.

Но два «ответвления» рококо, такие, как шинуазри и неоготика, дали в Англии ряд изумительных результатов. Первое проявлялось чаще всего в деталях (хотя изредка встречались целые комнаты, оформленные в китайском стиле и оклеенные «китайскими» обоями); неоготический же стиль стал широко популярен после выхода книги Бэтти Лэнгли «Gothic Architecture Improved» («Улучшенная готическая архитектура», 1742).

Книга содержала гравированные образцы каминов в «готическом» стиле (не имеющем, следует заметить, ничего общего со стилем средневековых жилых интерьеров). Эта тенденция была поддержана архитектором-любителем Сандерсоном Миллером, но кульминации достигла в архитектуре и интерьерах Строберри-хилл (поместье Хореса Уолпола в Туикнеме близ Лондона, ил. 112 и 113).

Ряд интерьеров этого поместья являет собой заимствование из многих средневековых источников (так, своды галереи «копируют» капеллу Генриха VII в Вестминстере). Не вполне убедительные и как будто «бумажные», эти интерьеры уже напоминают «готическое возрождение» начала XIX века. Адам, Уайет и многие другие архитекторы поддерживали эту моду на протяжении второй половины века.