Во все времена цвет имел еще и свою бытовую символику, которая опирается на объективные особенности психики, на исторические ассоциации, нередко довольно простые. Цвет может трактоваться как символ, намекающий на то, что порой не может быть показано, будь то образ Бога, высших космических сил или потустороннего бытия. Сказания, древние тексты, традиции доносят до нас богатый мир, заставляющий художников акцентировать внимание на цветовой символике. Это надо нам помнить, когда мы делаем интерьер в каком-нибудь историко-художественном стиле.
Особое значение символика цвета приобрела в западном Средневековье: когда разделяются мир человеческий и божественный, между ними посредством символов устанавливаются своеобразные «мосты». Невидимый мир отмечает свои знаки в доступной взору материи — в цвете. Папа Иннокентий III установил для церковных праздников литургические цвета: белые для Рождества, Пасхи, Вознесения, для Марии и ряда святых, не связанных с кровавыми знаками; красные — для распятия и мученичества; зеленые — для Крещения и воскресных дней; синие — события из жизни Марии; черные. В изобразительном искусстве иконография закрепляет за отдельными персонажами Нового завета определенные тона одежд. В Новое время интерес к символике стал пропадать, хотя, конечно, Христос и Мария, апостолы, святые продолжали «носить» одежды, установленные традицией. И только в эпоху Рококо символика красок начала приобретать светские формы. И тогда придумывался, например, цвет «бедра испуганной нимфы», «голубиная шейка», «опавшие листья», «резвая пастушка», «тертая земляника».
Англичане эпохи Возрождения великолепно разбирались в цветовой символике. Они знали наименования огромного количества цветовых оттенков. Серый, который на языке символов означал уныние, ошибку обман, бедность, наготу и зиму, имел названия: «цвет пыли», «цвет испуганной мыши», «розовый пепел», «гридеперлевый» (жемчужно-серый), «серый нищенский», «серый джентльменский», «крысиный», «цвет волос молодой женщины». (Не правда ли, какое богатство образов? И вспомним современное — «серые будни».)
Именно английская культура, утонченная и аристократичная, придала серому благородное звучание и сегодняшние неограниченные права. Авангардный темно-серый, разбавленный синим, получил название «цвет маренго» (по названию местности, где жители носили домотканую одежду такого цвета).
Белый, который издревле считался цветом траура и только с середины XVI в. передал это значение черному, во времена В. Шекспира уже означал духовность, целомудрие, простоту, невинность, ясность души и истину.
Красный можно назвать любимейшим цветом эпохи Возрождения. Оттенков он имел великое множество, и, хотя некоторые из них в цветовом коде указывали на зло, плавные значения красного были: солнце, огонь, могущество и свет.
Зеленый — любимый цвет Шекспира — символ жизни, цветения, радости и счастья.
Желтый был самый многозначительный цвет. В зависимости от оттенка его трактовали как в положительном, так и в отрицательном смысле. Золотой, например, символизировал свет, благодать, славу, просвещение, мудрость, милость, избранность, а так называемый «цвет льва» (оранжевый, желтый с примесью темно-красного, цвет окраски дубленой кожи) обозначал высокомерие и такое поведение мужчин, которое можно назвать «павлиньим апломбом», а в обуви или чулках этот оттенок получал дополнительное значение влюбчивости, призыва к любви (вспомним желтые подвязки шекспировского Малъволио из «Двенадцатой ночи»). Грязно-желтый цвет — его именовали «цветом глины» — символизировал еще и безумие, то, что оскорбляет человека, лишает его человеческого облика.
У постимпрессионистов желтый цвет — это уже цвет жизни, активности, солнечной энергии, порождающей все живое (например, картина В. ван Гога «Подсолнухи»). А художник-символист Одилон Редон в это же время «реабилитирует» значение черного цвета как важнейшего цвета на палитре: «Он оплот духовного, самый прекрасный цвет, отсутствующий в призме». Арман Сегун, художник того же круга, что и Поль Гоген, интерпретировал красный как кровь, которая течет вертикально по венам; синий как небо, и поэтому этот цвет «горизонтальный», выражает мягкость, покой, мечту; зеленый, по его мнению, дает впечатление движения справа налево, зеленая краска -«подруга» фиолетовой, которая «льстит» оранжевой и красной, олицетворяющим золото, солнце, жизнь и силу.
Крупнейший представитель экспрессионизма начала ХХв. Эмиль Нольде писал: «Цвет – материал живописи: цвета в своем уединении плачут и смеются, мечтают о счастье, о любви, они поют волшебные хораллы, они оживают и умирают».
Цвет всегда был важным элементом нашего познания природы, и наше восприятие цвета зависит от многих факторов. И в самую первую очередь, собственно, от строения человеческого глаза.
Физиология зрительного восприятия. Человеческий глаз содержит два вида светочувствительных рецепторов: палочки и колбочки. Палочки обеспечивают черно-белое зрение и обладают очень высокой чувствительностью. Колбочки же позволяют человеку различать цвета, но их чувствительность гораздо ниже. В темноте работают только палочки — именно поэтому «ночью все кошки серы». Для палочек излучения с разной длиной волны отличаются только яркостью, поэтому при низкой освещенности мы, не различая самих цветов, можем все же определить, что зеленое яблоко светлее красного.
В сумерках палочки и колбочки работают совместно, а при повышении уровня освещенности палочки понемногу отключаются.
Колбочки тоже не все одинаковые. Существует три типа колбочек, чувствительных к свету с разной длиной волны. В зависимости от того, световые волны какой длины и интенсивности присутствуют в спектре света, те или иные группы колбочек возбуждаются сильнее или слабее. Рецепторы передают сигналы мозгу, а мозг интерпретирует эти сигналы как видение цвета. Исходя из этой особенности строения человеческого глаза можно сделать вывод, что цвет трехмерен по физической природе цветового ощущения и число цветов, различаемых глазом, конечно и ограниченно. А самое главное, что не существует двух людей, одинаково воспринимающих один и тот же цвет.
И это связано с тем, что число и набор рецепторов, отвечающих за восприятие определенных длин волн, у каждого человека индивидуально. Восприятие цвета изменяется с возрастом, зависит от остроты зрения и может меняться даже от того, что человек ел (после еды повышается чувствительность глаза к коротковолновой — синей — части спектра). Но эти колебания незначительны и подобные различия относятся в основном к тонким формам восприятия.
Нам же, в свете этих знаний, стоит обратить внимание скорее на национальность человека. На то, где он родился, где родились его родители, и родители его родителей, в какой местности, высоко ли там стоит солнце. Какое там количество солнечных дней в году, потому что от этого зависит строение его глаза, которое передалось ему генетически. Потому что северянин видит цвета, воспринимает их, анализирует не так, как южанин. У него другая субъективность восприятия. Для цветовой палитры северянина характерны пастельные, спокойные гона, с приглушенными контрастами и мягкими, нежными оттеночными нюансами, которые он видит и понимает, потому что его глаз так способен видеть и понимать.
Тогда как житель Африки, пейзажи которой в общем-то монохромны и состоят из двух-трех красок цвета песка и земли, окружает себя, по нашим северным представлениям, немыслимыми и контрастными тканями, драпировками, орнаментами, потому что его глаз видит по-другому. Это надо учитывать, создавая «этнический» интерьер, в первую очередь понимая — а кто там будет находиться, для кого он предназначен, сможет ли человек долго существовать в «настоящем» африканском пространстве.
