В искусстве Западной Европы на протяжении веков сохранялась зависимость от классических образцов Греции и Рима. В творениях императорского Рима лежат истоки образной выразительности искусства раннего христианства и Византии; даже Средневековье очень многое заимствовало в языческом прошлом.
Ренессанс, вновь утвердивший величие индивида, бесстрашно обратился к античности, ища вдохновения в ее повседневной жизни, морали, политике и искусстве.
Начиная с эпохи Возрождения всякий художественный стиль вплоть до нашего столетия чаще всего оценивался по степени его близости и приверженности абсолютным ценностям классической древности.
В глазах людей послесредневековых времен культура Греции и Рима видится тем совершенством, любой отход от которого может привести лишь к упадку. Даже прихотливо-самобытные барокко и рококо сохраняли в основе своей архитектуры классические античные образцы.
Однако в то время, как архитектура, живопись и скульптура, начиная с Ренессанса, черпали вдохновение в античном искусстве, искусство украшения интерьера находилось практически вне этого. Объясняется это весьма просто.
Все новые примеры античной архитектуры, скульптуры и произведений декоративно-прикладного искусства становились известными благодаря разным счастливым случаям или в результате археологических раскопок, начавшихся с пробуждением ренессансного интереса к прошлому.
Но жилые интерьеры древних практически оставались неизвестными вплоть до XVIII столетия, когда наконец впервые стали изучать устройство и внутренний облик римского дома. Также лишь в XVIII веке, во второй его половине, стало систематически, in situ, изучаться древнегреческое искусство, но хорошо сохранившихся домашних интерьеров найдено не было.
Архитекторы и декораторы эпохи Возрождения, которые гордились хорошим знанием античного искусства, возможно, не знали вовсе, как выглядит римский интерьер, будь то роскошное убранство дворца, скромного городского дома или загородной виллы.
Что же касается древнегреческого интерьера, то его трудно было даже представить. Лишь благодаря жестокой насмешке судьбы — извержению Везувия в 79 году н. э. и погребению городов Помпеи и Геркуланум под вулканическим пеплом — удалось впоследствии увидеть практически нетронутые римские жилища.
Сегодня, хотя мы лучше представляем себе в целом, как выглядели древнеримские интерьеры, нам не хватает той наглядности, которая еще существовала в Средневековье. Никаких изобразительных источников, благодаря которым мы могли бы увидеть древнегреческие или римские интерьеры в полноте и обыденности их повседневной жизни, не сохранилось (может быть, их не было вовсе).
Правда, детали обстановки довольно часто фигурируют в росписях и мозаиках или скульптурах античности в качестве фона к тому, что составляло главную тему греческих и римских мастеров,— к изображению человеческого тела.
Великие вазописцы с присущим им тщанием и любовью к повествовательным деталям нередко изображали предметы мебели и прочие элементы обстановки, но целое помещение никогда не изображалось. То же самое можно сказать и о скульптурных рельефах.
Пожалуй, лишь художники уровня Зевксиса изображали интерьеры. Композиции, повествующие о жизни богов, например сцена с Марсом и Венерой из Дома Марка Лукреция Фрон- тина в Помпеях, практически ничего не говорят нам об особенностях убранства интерьера, разве что бросается в глаза любовь римлян к использованию ярких красок.
Картина развития принципов убранства жилых интерьеров от греческой архаики до конца Римской империи, которую мы можем построить на основе имеющихся у нас данных, неизбежно оказывается умозрительным синтезом. Большая часть из того, что сохранилось in situ, было раскопано в Италии, хотя кое-что можно увидеть и в Греции. (Что касается периода классики V—IV веков до н. э., то жилых домов не сохранилось, за исключением оснований стен.)
Эти остатки вместе с фрагментами, которые были перенесены с мест их находок, а также _февние описания могут в сумме дать довольно адекватную картину античного интерьера. В некоторых случаях отдельные важные римские интерьеры сохранились в гравюрах и описаниях XVI—XIX веков, как, например, в книге Пьетро Санти Бартоли «Re- cueil de peintures antiques trouvees a Rome» («Собрание произведений античной живописи, найденных в Риме». 1783).
Однако далеко не все среди этих воспроизведений заслуживают доверия, к тому же многие памятники, с которых они были сделаны, уже исчезли. Например, из пяти мест, где Джованни Баттиста Пиранези в XVIII веке указывал наличие лепных потолков, доныне сохранилось только одно и маленькая часть второго.
Древние авторы часто находились под впечатлением величественных архитектурных памятников, но интерьеры они описывали, как правило, лишь в тех случаях, когда в их убранстве было нечто выдающееся,— пример тому Светониево описание Золотого Дома Нерона. Один из наиболее обстоятельных римских авторов, Плиний Старший (23—79 гг. н. э.), который написал поражающую воображение протоэнциклопедию «Естественная история», уделил чрезвычайно мало места описанию домов даже своих наиболее значительных современников.
Хотя он считал, к примеру, виллу Публия Клодия сопоставимой по значению с египетскими пирамидами, ничего конкретного он об ее облике не сказал. Тем не менее Плиний является весьма важным источником информации, возможно, более важным, чем Марк Витрувий. Витрувий был архитектором-строителем, который проектировал базилику в Фануме. Жил он примерно в одно время с Виргилием (70—19 гг. до н. э.).
Витрувий наиболее известен своим трактатом «De architectura» («Об архитектуре»), который впитал в себя теоретическую мысль многих его предшественников, главным образом греков. Этот трактат оказывал определяющее влияние на умы вплоть до начала V в., впоследствии он стал главным учебником для таких ренессансных архитекторов, как Альберти и Палладио. Хотя Витрувий рассматривал декор как нечто полностью подчиненное назначению и пропорциям архитектуры, он сообщил значительное количество сведений об эволюции типов зданий и о материалах, использовавшихся в интерьерах. Историки древнего мира не описывали интерьеров непосредственно, они обращались к ним лишь затем, чтобы более живо передать те или иные черты определенной исторической личности.
Интересно, что многие авторы, включая Плиния и Витрувия, впадали в морализирующий тон, когда говорили об огромных расходах на убранство домашних покоев. В домах богачей начиная с эпохи эллинизма действительно царила поразительная роскошь. Плиний сообщает, что главный помощник Юлия Цезаря в Галлии Мамурра был первым человеком в Риме, который облицевал стены своего дома мрамором. По этому поводу Плиний едко заметил: «То, что такой человек оплатил эту затею, делает ее явно неприличной».
Причина этого явного неприятия законченной роскоши заключена в особых качествах классического искусства. Само понятие «классический» подразумевает органическое целое, к которому ничто внешнее нельзя прибавить и от которого ничего нельзя убрать, не разрушая его. Поэтому-то в античном мире «убранство интерьера» и не осознается как отдельная, самостоятельная область. Классические принципы дизайна и декорации распространялись на все стороны изобразительных искусств, а разделения на «большое» и «малое» искусство тогда не существовало.
Словарь классического орнамента, будучи чрезвычайно богатым, основывался тем не менее на нескольких общих идеях, пронизывающих живописный и скульптурный декор на стенах, потолках и полах, а также декор, наносившийся на ткани, керамику, художественный металл и ювелирные изделия. Этот словарь в значительной мере был заимствован из мира природных форм. Человеческое тело, растения и животные могли тщательно воспроизводиться (как, например, в кариатидах) или подвергались абстрагированию.
Множество геометрических узоров, известных с античных времен (например, меандр или мотив волны), предполагают их природное происхождение. В XVIII столетии французский теоретик архитектуры аббат Ложье пытался объяснить возникновение классической архитектуры с помощью модели «примитивной хижины». Согласно его теории, все элементы классического ордера восходят к простейшей деревянной конструкции и имитируют растительные формы. Капители коринфских колонн напоминали о корзине с листьями аканта.
Любая сделанная человеком вещь в древнем мире, сколь бы она ни была украшена, говорила на том же едином языке. Это создавало большую степень общности всех видов изобразительных искусств, ту цельность, которая покажется, пожалуй, монотонной для привыкшего к разнообразию человека XX века. Такая система единства заложила основные принципы дизайна и декорирования, которые были практически неизменны с V века до н. э. по III— IV века н. э.
Бросающаяся в глаза простота каннели- рованной колонны (она основана на пропорциях идеального человеческого тела) отражалась в падении складок античных одеяний. И то, и другое могло быть украшено одним и тем же узором — пальмтами, листьями аканта и т. п. Эти же узоры украшали предметы мебели, оживляли роспись стен и все прочее. На такого рода всеобщности и основана однородность античных классических интерьеров.
Немногие последующие периоды, разве что за исключением рококо и XX века в его лучших образцах, могли столь верно следовать идеалу, несмотря на то, что это следование было мечтой многих лучших дизайнеров. Характер убранства интерьера, как мы слишком часто сетуем сегодня, лишен цельности или робко стилизован, что является отражением нашей потери классического единства.
Следующим моментом, существенно определяющим античный жилой интерьер особенно в римское время, была весьма тесная связь между основными слагаемыми декорационной схемы и повседневной жизнью, в особенности религией. В последующие эпохи развития западной цивилизации религии никогда больше не дозволялось столь глубоко проникать в домашнюю жизнь на любом уровне — не только в форме изобразительных образов, но также в детали мебели и другие окружающие предметы. Божества появлялись на светильниках, туалетных принадлежностях, посуде, а также полах, стенах и потолках. Жизнерадостные росписи в помещениях погребенных под Везувием городов полны изображениями богов, чья роль у римлян была вполне домашней.
Хотя многие черты богатых римских интерьеров восходят к греческим прототипам, поскольку они тщательно изучались и воспроизводились римлянами, сами ранние греческие жилища выглядели чрезвычайно просто. Следов стенной росписи или декора пола и потолков сохранилось очень немного, но раскопки в древнем Олинфе, расположенном у залива Торони, обнаружили несколько уцелевших полов и нижние части стен.
