Особое место в живописном убранстве интерьера вестибюля занимают фигуративные композиции, которые располагаются над дверьми в виде панно. Это своеобразные «де сю де порт». В треугольных и прямоугольных панно, образующих с дверьми единый силуэт использованы образы средневековой жизни и рыцарские сюжеты.
Отказываясь от объемного изображения пространства, живописец создает панно, обращаясь к декоративной двухмерности средневекового искусства: фигуры распластаны на золотистом фоне, окружающая среда — природа или город изображены декоративно и символично. Интересно, что ни одна из изображенных фигур не показана целиком — это сказываются новые традиции в композиции живописных произведений, зародившиеся в эпоху импрессионизма и получившие свое развитие в последующих течениях.
Средствами живописи не только преображается и расширяется пространство вестибюля, но и создается среда для других видов искусств.
Не меньшую роль в интерьере играет отделка из дерева, обилие которой уменьшается по мере развития пространства вверх. Выбранный темный тон отделки придает ей более отчетливый и выразительный силуэт на фоне достаточно насыщенных цветом стен. Дерево активно соседствует с живописью, являясь для нее границей или включая в детали отделки.
В интерьере вестибюля широко применяется художественный металл. Привлекают внимание кованые дверные ручки и петли, которые соответствуют характеру средневековых форм и смотрятся очень ажурно на фоне массивных дощатых дверей.
Сложную и интересную форму имела осветительная арматура: разнообразные бра и фонарь, расположенный на угловом столбе деревянного парапета. Фонарь вплетался в структуру столба и перекликался с рисунком ограждения. В композиционном замысле фонаря, помимо использованных готических мотивов и темы цветов репейника, присутствуют и некоторые формы модерна, такие как характерные изломы и изгибы металла.
Готическими мотивами обладала и немногочисленная мебель. В нижнем уровне напротив входа посетителей тожественно встречали два кресла с прямыми спинками выше человеческого роста, заканчивающиеся нависающими резными балдахинами. Темное дерево и мотивы резьбы кресел, перекликающиеся с другими деревянными элементами отделки интерьера, максимально вписывая их в интерьер. В верхнем уровне небольшое количество мебели постоянно менялось.
Отмечая общий колорит вестибюля можно сделать вывод, что художник стремился создать интерьер в гамме близких друг другу теплых тонов — красных, желтых, золотистых, оранжевых, коричневых, обогащая их несколькими холодными акцентами, такими, как витражи и декор перекрытия. Следует отметить особую любовь к золотой краске, которую автор активно использует для фона орнаментов (в чем сказываются признаки зарождающегося модерна).
Возможно, обилие золотых тонов в живописи объясняется и особым освещением интерьера. В помещении, обладающим всего четырьмя не слишком яркими источниками света, поверхности, в росписи которых применялось золото, дополнительно вспыхивали, восполняя недостаток освещения и создавая игру пространственных эффектов.
Подобный прием использован в нижней зоне вестибюля, где Гиппиус использует светлый теплый фон для росписи люнетов, чтобы средствами живописи осветить верхнее затемненное пространство. Поэтому в данном случае живопись в интерьере, помимо основного эстетического предназначения выполняет и функцию «освещения» пространства.
Как и другие интерьеры, созданные в эту эпоху, парадный вестибюль не обладал строгой симметрией. Асимметрия нижнего уровня более выявлена за счет бокового входа, разноразмерных витражей, расположения мебели и фонаря. В верхнем уровне легкая асимметрия достигнута за счет различных сюжетов панно.
Начатую в вестибюле тему «готического средневековья» архитектор продолжает и в парадной столовой, расположенной с ним на одной оси и имеющей в плане очертание вытянутого восьмигранника. К сожалению, убранство столовой не сохранилось до наших дней, однако мы можем судить о нем по великолепным фотографиям начала XX века, дающих нам представление о вкусах хозяина и его быте.
Многие найденные в вестибюле приемы организации пространства Гиппиус использует и в этом интерьере. Стены столовой имеют трехчастную структуру. Нижняя часть опоясана деревянными панелями с прямоугольными филенками и вставками растительного орнамента, написанного на холсте.
Основное поле стен покрыто росписью раппорта медальонов в виде стилизованной «королевской лилии», в центр которой вставлен цветок репейника. Под потолком расположен широкий живописный фриз, состоящий из распускающихся и цветущих кустов репейника. Они решены в декоративной плоскостной манере и расположены на светлом фоне.
Среди орнаментальных тем, насыщающих отделку столовой, тема цветов и листьев репейника является основополагающей. Любимый готикой и воспетый модерном за выразительную декоративность, он встречается в облике многих памятников. Однако в этом помещении его стилизованный образ достигает своего апогея. Помимо росписи стен, мотив репейника встречается в декоре камина и рисунке тканей.
Основные архитектурные и мебельные акценты столовой неразрывно связаны с ритмом членения потолка. Четкая графика рисунка перекрытия отчетливо прослеживается благодаря однотонному полю потолка. Его конструкция построена на чередовании деревянных поперечных балок: простых с прямоугольным сечением и усложненных ажурными кронштейнами со стрельчатыми арками (напоминающими уменьшенные фрагменты фермы с подкосами). Между двумя центральными балками «зажат» колпак камина; две крайние расположены вблизи мест изломов стен восьмигранного плана.
С утонченной насыщенной отделкой столовой контрастирует массивный камин. Для украшения его трапециевидного колпака архитектор использует легкий лепной фриз и роспись с закрученными растительными орнаментами, которые накладываются на чуть оштукатуренную фактуру кирпича. Используя низкий рельеф с мотивом репейника и роспись, Гиппиус подчеркивает монолитность формы камина.
Оставляя видимой фактуру кирпича, из которого сложен камин, он добивается эффекта рукотворности, характерной средневековому искусству. Подчеркивает грузность камина и небольшой вырез топки. Интересен замысел металлических таганов с колосниками, выходящих в пространство столовой ажурной решеткой с окончаниями в виде голов сказочных гиен.
В отличие от вестибюля столовая несколько переполнена количеством мебели. Перед камином располагается большой обеденный стол на массивных витых ногах. Достаточно простые по форме стулья украшены многочисленными декоративными накладками из металла. Тяжеловесные рукотворные образы стола со стульями противопоставлены ажурным витринам и буфету.
Две небольшие витрины располагались по бокам от входной двери. Их легкая конструкция состояла из открытой нижней части и застекленной верхней, заканчивающейся ажурными пинаклями. Подобной структурой обладал и трехчастный буфет, стоящий напротив камина. Насыщенные тонкой резьбой и дополненные декоративными металлическими петлями, витрина и буфет были полностью заставлены разнообразными предметами декоративно-прикладного искусства, входящими в коллекцию хозяина.
Небольшие граненные витринки располагались между тремя окнами эркера. В самом эркере размещалась зона мягких диванов и небольшой стол.
По сохранившимся фотографиям можно судить и о декоративных тканях, украшавших интерьер: скатерти и шторах. Шторами были задрапированы оконные и дверные проемы. Они монтировались на карниз под чрезвычайно популярным в то время ажурным металлическим ламбрекеном. Шторы были декорированы орнаментом, состоящим из вертикально расположенных лиственных мотивов, заключенных в круги. Дополняла шторы отделка бахромой и кистями. Подобные мотивы украшали и скатерть.
Решетки металлических ламбрекенов стрельчатого очертания были наложены на дощатый портал двери и верхние части оконных витражей. Они были заполнены спиралями и цветами, в соцветия которых вставлялись лампочки.
Освещали столовую четыре коробообразные люстры, подвешанные к балкам на цепях. Их монолитную массу смягчало множество декоративных пластинок разной формы, свисавших по периметру.
Несомненно, в «готических» интерьерах особняка есть определенная доля перенасыщенности различными видами орнаментов и живописью, не оставляющих ни одного фрагмента свободной плоскости стены. Сам Шехтель в сохранившемся письме к А.А. Бахрушину отмечал перегруженность интерьеров. Тем не менее, заказчик, любящий театр с его феерией красок и действия, похоже остался доволен убранством дома. Свидетельство этому — дальнейшее сотрудничество семьи Бахрушиных с архитектором Гиппиусом, результатом которого стало строительство и перестройки особняков членов семьи Бахрушина, доходных домов и многого другого.
