Граница между полезным строительством и художественной архитектурой чрезвычайно зыбка. В существующих памятниках архитектуры чрезвычайно трудно разграничить утилитарные здания строителя от художественных, и огромное большинство произведений художественной архитектуры являются в то же время и полезными сооружениями. Поэтому основные проблемы, занимавшие эстетику и философию архитектуры, сводились к вопросам о том, какую роль играют в художественной архитектуре утилитарные моменты.
Играют ли они вообще какую-нибудь роль? Какое место занимает архитектура среди других искусств? В какой мере она может называться чистым искусством или даже искусством вообще, раз в нее входят внехудожественные элементы и раз основным признаком художественного почти единодушно признавалась его автономность в смысле отрешенности от какой бы то ни было внехудожественной целесообразности? Этот же круг проблем с не меньшей остротой возникает по поводу так называемых прикладных искусств.
Так, например, Кант, выделяя архитектуру и прикладные искусства в особую группу, которую он в пределах пластики противополагает скульптуре, говорит о своеобразном переводе реальной целесообразности в эстетическую, но уже Шопенгауэр совершенно отрицает значение реальной целесообразности и видит сущность архитектуры лишь в чисто художественной целесообразности созерцаемого равновесия природных сил. Зольгер и Шлеермахер полагают, что архитектура является «свободным» искусством лишь в тех случаях, когда она является монументальной, т. е. служит религиозным и нравственным целям. Гартман выделяет архитектуру по аналогии с риторикой в особую группу формальных — не свободных искусств. Лишь Шеллинг и Гегель поставили проблему архитектуры на должную почву, исходя из самого строения архитектурной художественной формы. Шеллинг, проводя грань между архитектурой и прикладными искусствами, которые он исключал из области прекрасных искусств, считал зодчество искусством свободным, поскольку оно свободно подражает самому себе как полезному строительству, так что целесообразность является в архитектуре не столько ее принципом, сколько ее необходимым условием. Кроме того, он определял природу архитектурного художественного образа, как аллегорию, поскольку в нем неорганические формы иносказательно изображают живые функции организма. Для Гегеля содержанием архитектуры является то или иное отношение духа к внешнему, т. е. по преимуществу к материи как таковой, поэтому архитектура по природе своей символична.
