В живописи комнатное пространство обретает большую эмоциональную насыщенность в «Красной мебели» Р. Р. Фалька (1920). На смену «буре и натиску» раннего, «бубнововалетского» периода искусства Фалька теперь выдвигаются вдумчивое и неторопливое творческое собеседование с натурой, попытка выйти за пределы узко-«натюрмортной» установки к психологической инструментовке цвета, не размыкая реальной границы комнаты (недаром Фальк выделяет «интерьеристов» П. Боннара и Э. Вюйара как особенно близких его собственному видению мастеров).
Экспрессивным поэтическим воплощением среды специфичного для Востока жилища предстает картина Р. М. Мазеля «В юрте» (1930). Восточная тема, в начале XX века заново открытая для русского искусства П. В. Кузнецовым, обретает теперь особую актуальность, отражая грандиозную перспективу социальных преобразований, развернувшуюся перед республиками Средней Азии.
Мажорная тональность, отчетливо проступившая в картине Мазеля, ощутима и в образном строе многих других интерьеров тех лет. Она свойственна и «Детской» Л. А. Бруни (1926). Ее светлая, солнечная лирика чем-то напоминает атмосферу «Синей птицы» М. Метерлинка, волшебного мира вещей оживших, очеловеченных, но только для детского, не замутненного предрассудками сознания. С другой стороны, при всей своей незаурядной поэтической ассоциативности, композиция несет в себе трепетное уважение к первозданной простоте натуры, нежелание повредить ей праздными фантазиями — те свойства, которые отличали самого Л. А. Бруни, а также П. В. Митурича, Н. А. Тырсу и близких им художников.
