Джеймс Уайет (1746—1813) был представителем известной династии архитекторов. О нем известно, что он вел бурную, безответственную жизнь, растрачивал свой блестящий талант в постоянных кутежах.

Тем не менее он получил от Екатерины II предложение стать ее придворным архитектором (это назначение не состоялось, потому что внезапно ее выбор пал на Камерона). По популярности Уайет мог сравниться с Адамами, особенно после успеха выстроенного им в Лондоне Пантеона. Подобно другим архитекторам того времени, Уайет совершил образовательное путешествие в Италию и вернулся оттуда, увлеченный Рафаэлем и Палладио.

Его работы по «реставрации» средневековых английских соборов дали Пьюджину повод именовать его Уайетом-разрушителем. При этом им было выстроено два больших здания в «готическом» стиле: аббатство Фонтхилл в Уилтшире и поместье Эшридж в Херт- фордшире; сохранившиеся интерьеры Эшриджа выглядят довольно мрачно.

Испытывая интерес к «экзотическим» стилям, распространившимся в 1770-е годы, он судил о них как убежденный классицист: «Греция должна оставаться Грецией, а что касается готических, мавританских, китайских и прочих фантазий — им тоже можно подражать — некоторые из них возможно свести к определенным правилам».

В своем собственном доме он отделал разные комнаты в разных стилях и вообще с легкостью обращался к разным стилистическим источникам в зависимости от стоявшей перед ним задачи: так, при переделке комнат Виндзорского замка он создал вариант «необарокко» с резьбой в духе Гринлинга Гиббонса и плафонной живописью по типу той, что существовала там ранее.

Ему были доступны и ажурная готика (Ли-прайери, 1782—1790, и Шеффилд-парк, Сассекс, 1776—1777), и невозмутимое совершенство классицизма (Хевенингем-холл, Саффолк, ок. 1780—1784), и величие архитектуры соборов (аббатство Фонтхилл). Заставляя заказчиков, разбросанных по всей стране, подолгу ждать и испытывать недовольство, он шел своим собственным прихотливым путем, и, пожалуй, именно ему принадлежат самые элегантные интерьеры того времени.

Можно, однако, утверждать, что до некоторой степени он страдал тем же художественным «недугом», что и Холланд,— неспособностью создать ощущение единого целого из множества декоративных деталей.

Это очевидно, например, в знаменитом Купольном зале Хитон-холла в Ланкашире (1772), который по его рисункам оформил Бьяджо Ребекка. Украшенные гротесками пилястры, сфинксы, зеркала, живописные панно и купольное покрытие не складываются в некое общее единство; то же самое можно сказать и о гостиной в Боуден-парк, Уилтшир (1796): классическим рельефным фигурам, заключенным в тондо, овалы, продолговатые поля, как-то неуютно в широких, пустых, ничем более не оживленных пространствах.

Наиболее удачны его интерьеры Хевенингема, хотя, вернувшись из Италии, он нашел, что на родине вкус «испорчен Адамами», он снисходил иногда до того, чтобы заимствовать у них некоторые понравившиеся ему черты. Вестибюль Хевенингема производит более «мужественное» впечатление, чем архитектура Адамов.

Поверхности стен артикулированы лишь архитектурными элементами (двери, окна, ниши, пилястры), сочетание их со сводом, отделанным с огромной фантазией,— мастерский неоклассический прием.

В искусстве Англии переход от XVIII к XIX веку имел свою специфику, отличие от всей остальной Европы, поскольку Империя Наполеона не шагнула через Ла-Манш. Поэтому развитие стиля в Англии и Франции пошло разными путями, и на протяжении 1800—1820-х годов здесь существовали два разных стиля: стиль Регентства (Англия) и стиль Империи (французский ампир).

Через наполеоновские дворы, установившиеся в ряде столиц Европы, повсюду распространились французские варианты стиля — с помощью таких образцов, как, например, Платиновый зал Персье и Фонтена в Касита дель Лабрадор в Аранхуэсе. Стиль ампир был с готовностью воспринят в баварских городах — Мюнхене и Вюрцбурге; прекрасные, но мало кому известные интерьеры Гранжана де Монтиньи в его поздней парижской манере сохранились во дворце Вильгельмсхоэ в Касселе.

В новой столице России, Санкт-Петербурге, со второй половины XVIII века стал преобладать чистый и несколько строгий классический стиль. Здесь много работали французские и итальянские архитекторы; профессора образованной в 1757 году Академии художеств были в основном французы.

Прежде всего надо упомянуть Жана-Батиста Валлен Деламотта (1729—1800), Шарля-Луи Клериссо и Джакомо Кваренги (1744—1817). Валлен Дела- мотт в 1760-х годах построил здание Старого Эрмитажа. Ученик Клериссо Чарлз Камерон (ок. 1740— 1812) строил в Царском Селе: он отделал собственные комнаты императрицы в помпеянском стиле, парадные же помещения оформил зеркалами, лепниной, колоннами с бронзовыми капителями и базами. Совершенно оригинальным образом, кусочками агата и малахита, были декорированы знаменитые Агатовые комнаты.

Великие социальные потрясения, всколыхнувшие всю Европу, отразились и на убранстве интерьера. Если Адам, Уайет и Чеймберс работали только для высших представителей английского общества, то уже в начале XIX века некоторые архитекторы стали обращаться к широким общественным слоям, в частности с помощью публикаций.

Наиболее известными из такого рода изданий были увраж «Recueil de decorations interieures» («Собрание образцов убранства интерьера») Персье и Фонтена (выходивший выпусками начиная с 1801 года, а затем, в 1812-м, единым томом), книга «Household Furniture and Interior Decoration («Домашняя обстановка и убранство интерьера», 1807) Томаса Хоупа, вместе с основанным на ней «Собранием проектов домашней обстановки и убранства», 1808 Джорджа Смита.