Случается, что подделана только часть произведения — голова статуи, кусок одежды, отдельные фигуры или детали в картине. Иногда эти вновь сделанные части появились без какого-либо злого умысла, просто в силу наивной веры реставратора доброго старого времени в превосходство своего умения над умением автора реставрируемой вещи, иногда же они вносятся заведомым подделывателем для придания убедительности и автентичности слабому и сомнительному произведению.
Так, на явно поздней копии с «Мадонны» Рафаэля вдруг появляются типичные рафаэлевские детали. Они приписаны только для того, чтобы внушить кому следует мысль, что это подлинник. Такой именно тип подделки я имел случай установить в Кельне.
Видный кельнский антиквар принес мне письмо крупнейшего рафаэлиста наших дней — Оскара Фишеля, просившего меня, за неимением у него возможности, выехать в Кельн и произвести экспертизу картины, приписываемой Рафаэлю. Увидев показанную мне антикваром фотографию с этой вещи, оказавшейся совершенно тождественной с картиной мадридского музея Прадо «Святое семейство с ягненком» (1507), я заметил на фоне деревья, которые на фотографии имели более рафаэлевский вид, чем на самой мадридской картине, испорченной реставрацией и давно уже возбуждавшей некоторые сомнения. Меня это настолько взволновало, что я попросил привезти мне самою сфотографированную картину. Я с волнением ожидал ее появления, ибо была не исключена возможность редчайшей находки, равносильной событию огромной важности. Каково же было мое изумление, когда, взглянув на торжественно доставленный мне оригинал, я увидел, что «более рафаэлевские» деревца написаны в XIX веке.
Мне пришлось жестоко разочаровать и антиквара, рассчитывавшего на хороший барыш, и владельцев, показавших мне удостоверение семи профессоров римской Академии св. Луки от 1840 года, в котором именно эта картинка объявлялась «не только оригиналом божественного Рафаэля, но, быть может, жемчужиной его искусства».
