Из наиболее цельных дошедших до нас интерьеров петербургской архитектуры начала XIX века следует назвать внутренние отделки в бывшем доме Мижуева, относящиеся к 1804-1806 годам, бывшего дома Кочневой, созданные Л. Руска в 1805-1806 годах, и фрагменты архитектурного убранства в жилом доме Академии наук на набережной Васильевского острова.
Большой материал могла дать Москва, если бы в ней сохранились те многочисленные дворянские дома, которые погибли в огне в 1812 году. Стендаль, наблюдавший допожарную Москву, характеризует следующим образом ее застройку: «Москва имела шестьсот или даже восемьсот дворцов, красота которых превосходит все, что знает Париж. Блистательная и элегантная отделка домов, свежие краски, самая лучшая английская мебель, украшающая комнаты, изящные зеркала, прелестные кровати, диваны разнообразнейших форм. Нет комнат, в которых нельзя бы было расположиться четырьмя или пятью разнообразными способами, из которых каждый давал обитателю полное удобство и очаровательнейший уют, соединенные здесь с совершенным изяществом».
Несмотря на то, что дома московских бар отличались и богатством и даже пышностью, в целом ряде случаев изысканностью убранства, большинство их имело в качестве подосновы единую объемно-планировочную структуру, и эта структура содержала много общего с планировкой обычного, «среднего» дворянского городского дома, в том числе и провинциального. Различие было в размерах, в количестве помещений, в отделке, меблировке.
Вместе с тем на рубеже XVIII и XIX веков в характере городского дворянского жилого дома-особняка не произошло каких-либо существенных и резких переломов по сравнению с домами второй половины предшествующего столетия. Традиции в области быта, домашнего уклада давали себя знать, они и определили слабую, почти незаметную изменяемость планировки, структуры зданий и их убранства.
В городских жилых домах второй половины и конца XVIII века парадные, «гостевые» помещения сосредоточивались во втором этаже, жилые — при наличии трехэтажной структуры — в третьем. В первом этаже находились преимущественно помещения хозяйственные и для прислуги. Таковы, в частности, московские дома, построенные Казаковым.
В двухэтажных постройках жилье находилось в первом этаже. Комнаты размещались в дна ряда, параллельно главному и заднему фасадам. Парадные помещения выходили на главный фасад. При компактных планах парадные покои группировались вокруг центрального зала, коридоров в подобных случаях не было.
Симметрия в расположении помещений, как правило, отсутствовала, и это придавало дому больший уют. Парадные помещения составляли анфиладу. С одной стороны ее находился главный зал, не обязательно примыкавший к главному фасаду. Вблизи него размещалась столовая. Далее шли гостиные — одна или несколько.
На противоположном конце анфилады была парадная спальня хозяйки. На третьем этаже всегда устраивался коридор. По одну его сторону располагались жилые помещения, по другую — уборные и служебные комнаты. Вся эта система сохранилась и в начале XIX века.
Стремясь обеспечить индивидуальный характер своего жилища, показать «свой дом» с самой лучшей стороны, владельцы нередко впадали в крайность и насыщали свои гостиные, столовые, кабинеты, будуары, спальни, самыми различными предметами, создававшими ощущение избытка и явного излишества. Подобные тенденции отмечались нами и ранее, в середине века, но в последней его четверти они достигают своего апогея.
Представление об этом дает нам отчасти жанровая живопись этой поры, но особенно красноречивы фотографические снимки, а также фотоиллюстрации, которые мы находим в периодических изданиях — иллюстрированных журналах конца XIX — начала XX века. Здесь есть и умеренные и сравнительно умеренные образцы — богатство и пышность не являлись всеобщим уделом. Кроме того, всегда были люди, обладавшие хорошим вкусом, и всякая утрировка им претила.
Но вместе с тем в кругу буржуазии, богатого дворянства, высших чиновников и отчасти представителей интеллигенции — артистов, музыкантов — в рассматриваемое время есть много примеров явной перегрузки жилых интерьеров мебелью, вещами, тканями, драпировками.
В качестве примеров можно привести интерьеры особняка преуспевавшего коммерсанта-торговца Елисеева в Петербурге.
Столовая, степы и потолок которой, в соответствии с установившейся традицией, целиком обшиты дубом, призвана производить ощущение довольства и основательности. Огромный ковер, застилающий пол, буфет с зеркальными стеклами, «этажерки» для столовых приборов, картины на стенах и многое другое развивает темы, подсказанные хозяину дома его «придворным» архитектором Г. Барановским. Столь же капитально решен и кабинет.
Тяжелые формы в обработке стен и особенно потолка (материал — также дуб) не поддаются стилистическому определению, но, будучи прорисованы опытным художником-профессионалом, который ориентировался, очевидно, и на западную архитектуру («стиль Людовика XIII»), и на отечественное древнерусское зодчество, они производят в целом впечатление достаточно убедительное.
