Существенной чертой эстетического движения — а позднее Ар Нуво — было увлечение всем японским. Отправной точкой здесь явилась Лондонская Всемирная выставка 1862 года, где была показана коллекция, собранная в Японии британским послом, сэром Ратерфордом Олкоком.
Как это ни покажется странным, другим первооткрывателем японского искусства, способствовавшим его переоценке, был Уильям Бёрджес (1827—1881), архитектор «средневековой» ориентации, создатель одного из самых оригинальных памятников такого типа.
Важную роль в импорте японских товаров в Англию сыграл А.-Л. Либерти (1843—1917), представитель одной из лондонских фирм на Востоке, скоро открывший свой собственный, быстро приобретший популярность магазин на Риджент-стрит. Его примеру последовали многие, но качество ввозимых вещей сильно ухудшилось, по мере того как спрос стал превышать предложение.
На Парижской выставке 1878 года, где экспонировалась Утренняя комната принца Уэльского, оформленная Уистлером (1834—1903) и обставленная «англо-японской» мебелью Годуина, японский стиль получил окончательное признание. Легко представить себе, какое восхищение вызывало в то время японское искусство,— в нем было все, о чем мечтали ведущие викторианские дизайнеры,— простота, чистые линии, обращение к естественным, природным формам.
Интерьер японского жилища (насколько он был известен тогда в Европе) представлялся наилучшей альтернативой тому эстетическому хаосу, который царил в европейских домах середины XIX столетия.
Сотрудничество Годуина и Уистлера оказалось очень плодотворным; ими совместно был создан один из самых прекрасных интерьеров той эпохи. Годуин испытывал страсть ко всему японскому; доходило до того, что детей своей возлюбленной, актрисы Элен Терри, он на ряжа! в маленькие кимоно. Вкус его благодаря этому был чрезвычайно тонким для того времени; без сомнения, это он во многом повлиял на Уистлера.
Еще в 1862 году он отделал свой дом в Бристоле в необычайно простом и элегантном стиле. Простые крашеные стены и пустые полки были покрыты персидскими коврами, японскими гравюрами; стояло немного весьма изысканной мебели.
В 1878 году он построил и отделал дом Уистлера на Тайт-стрит в Челси, который оказался идеальным помещением для деликатной тональной живописи художника. Годуин был первым английским дизайнером, научившимся создавать в интерьере тонко сбалансированные цветовые сочетания, как правило, бледных тонов.
В комнате, отделанной им в 1884 году для Оскара Уайльда, он «играл» только разными оттенками белого цвета — прием недоступный в это время ни одному другому художнику. Та тщательность, с которой он добивался единственно возможного цветового сочетания, могла встретиться, скорее, в XVIII или XX веке, но не в Викторианскую эпоху. «Все дерево должно быть покрыто белой и серой краской до высоты пяти футов шести дюймов. Выше стена должна быть побелена с небольшим добавлением черной краски для придания сероватого тона»,— писал он.
Годуин создал много эскизов обоев и тканей, которые выделывались фирмами Корнерз и Джеффри для отделки его интерьеров.
Менее известен архитектор Томас Джикилл (1827—1881), который в 1870-е годы тоже создавал интерьеры в японском стиле. Его самое знаменитое произведение, Павлинья комната (ныне в Галерее Фрир в Вашингтоне), связывается обычно с именем Уистлера. «Просвещенные» заказчики были готовы к тому, чтобы оценить японский стиль; это явствует, например, из того, что известный коллекционер Александр Ионидес предпочел Джикилла Моррису при отделке своего лондонского дома на Холланд-парк.
В оформление биллиардной комнаты этого дома Джикилл включил японские лакированные подносы, цветную гравюру, живопись на шелке, все это вешалось в «рамки», образуемые деревянными (дубовыми) тягами, членившими стены и потолок на небольшие прямоугольные поля. В гостиной над камином для опоры под фарфор он использовал резной красный лак.
После революции в Японии 1868 года рынок оказался буквально наводнен японскими вещами; их использование для украшения интерьера стало обычным на всех социальных уровнях и продолжалось до самой первой мировой войны; но только очень немногие специалисты интерьера по-настоящему извлекли уроки из японского искусства и достигли такой рафинированности, как Годуин.
Здесь надо отметить значение лекций, которые в 1882 году Оскар Уайльд прочел в Соединенных Штатах. Именно он — хотя запоздало и в «разбавленном» виде — преподнес здесь идеи, когда-то высказанные
